Милиции не обойтись без сексотов, стукачей, топтунов, тихарей - все- возможных агентов, доносчиков, провокаторов. Знакомство с этой частью мира тюрьмы и зоны у новоявленного зека начинается иногда уже в КПЗ. Возможно, в каких-то камерах ставят (и ставили) подслушивающие уст- ройства, но, видимо, чтобы получить важную информацию, нужно еще и раз- говорить жертву "стука". А для этого требуется свойский бывалый "паре- нек", желательно - прилично татуированный и умеющий славно "ботать по фене". Именно на такого напоролся один мой знакомый, и не в КПЗ, не в тюремной камере, а в коридорчике прокуратуры, куда явился на допрос. Следователь сказал: обождать... Тут же уныло отсиживался на стуле видав- ший Крым и Рым дядя, подначивший наивного моего товарища на разговор. Сам "дядя" вел этот разговор в основном через "век свободы не видать" и "бля буду" и популярно и авторитетно разъяснил, что нужно делать, чтобы не сесть. Проговорили они битый час, после чего "дядя" зашел к следова- телю (по очереди, братан!). Вскоре "дядя" вышел из кабинета и исчез, а приятель из того же кабинета отправился в КПЗ - и на долгие пять лет в зону усиленного режима. Так закончилась его встреча с так называемой "вольной наседкой". "Наседки" - непременный элемент той части тюрьмы, где обитают подс- ледственные. Они "работают" в четком взаимодействии с милицией, прокура- турой и тюремной администрацией. Они вызывают на разговор, втираются в доверие к "объекту" и выуживают из него сведения для дознавателей. Это может быть информация о местонахождении краденых вещей, "подельников", оружия - да чего угодно! Судьба их, в случае разоблачения, незавидна: хорошо, если просто надругаются, не станут ломать ноги, руки, позвоноч- ник; душить полотенцем. Если "наседка" успеет выломиться с хаты, засту- чит руками и ногами в железную дверь, то ее спасут контролеры: переведут в безопасное место: в санчасть, в другую камеру... Само понятие "стукач" долгое время ассоциировалось у нас в основном с "политикой"; в основном это было стукачество примитивное: кто-то что-то где-то сказал о ком-то или о чем-то; написал нечто выходящее за рамки идеологии... сообщить об этом в "органы" мог вполне обычный, но чересчур бдительный гражданин. Но, видимо, существовали (и существуют) не просто "стукачи", а профессиональные сексоты. В котельной, где я работал, мест- ная милиция сжигала как-то раз ненужную документацию: в этой куче много было чего интересного. На глаза мне попалась карточка на выбывшего (умершего) сексота - вполне официальный документ. Особенно удивила графа "В какой преступной среде может работать (ненужное зачеркнуть). И далее следовало: "молодежь, наркоманы, таксисты". К карточке были приколоты корешки расходных ордеров, все почему-то на 30 рублей... Зоновские стукачи делятся на должностных и подневольных. Завхоз отря- да, шнырь, нарядчик и другие, подобные им, должны докладывать админист- рации (начальнику отряда, оперу) о происходящем. Поэтому никому и в го- лову не придет вести опасные разговоры в их присутствии. Куда опаснее стукачи из "своих", попавшие в эту "струю" под угрозами "кумовьев" (оперчасти), запуганные, буквально зомбированные своим страхом. Они мо- гут делить с тобой кусок хлеба, пить чифир, беседовать на жизненные темы - и тут же сдавать "с потрохами" всю подноготную. Помнится, какой-то доброхот подслушал мой разговор с приятелем: тема была сугубо церковная - нынче безобидная. А тогда, в 1985 году, я едва не загудел в ШИЗО. "Ку- му" церковная тема не понравилась, и он провоцировал нас с приятелем на откровенную грубость. Кто конкретно "стукнул" - я так и не узнал. Отде- лался лишением "ларька". А приятель - лишением краткосрочного свида- ния... Расправа со "стукачом" в зоне такая же, как и в тюрьме. Если повезет - могут расколоть на голове табурет или сделать "Гагарина": затолкать в тумбочку и сбросить со второго или третьего этажа. Еще безобидней - групповое надругательство и опущение до разряда "петухов". В общем, "стукаческий" хлеб тяжел и горек, и участь их незавидна. Редкий из них доживает до мемуарного возраста. А распознать "стукача" - проще простого. Сидит он, как будто письмо пишет. Бормочет: "Здравствуйте, дорогие мама и папа!.." А загляни через плечо - а там: "Довожу до вашего сведения..." Попался, голубчик!.. А если серьезно - избегайте, особенно в тюрьме, опасных разговоров, касающихся вашего "дела". По тюремно-лагерным "понятиям", никто не имеет права расспрашивать вас о перипетиях дела, если вы под следствием; да и в зоне это не принято, равно как и вопросы о статье: мол, за что? где? как? Кому надо, узнает все сам, без вашей помощи.
